Татьяна Евгеньевна Павлова — имя среди фелинологов и просто ценителей сибирских кошек громкое. И не только в России, а еще и в США, Европе, Азии. Еще задолго до появления у нас фелинологии (науки о кошках), в 40-х, 50-х, сначала на родном Урале, потом в Москве, Татьяна Евгеньевна с увлечением изучала разнообразие мира российских кошек. Для большинства людей все они делились тогда на простых и сибирских (к последним причисляли всех пушистых). Литературы по кошкам, тем более по сибирякам, не было, разве что волшебная сказка Афанасьева, где кот — царь сибирских лесов. Однако далеко не все длинношерстные коты, живущие на российских просторах, тянули на царское звание, особенно когда удирали от первой же собаки. И все же среди этого пушистого разнообразия попадались особи с заметно более мощным костяком, могучими, словно у маленьких рысей, лапами и с рысьими же кисточками на ушах.
Татьяна Евгеньевна подметила, что и характер этих богатырей особый: спокойный, бесстрашный — таких котов не то что собака, человек не всякий напугает. На Урале, в Москве, в Питере их облик имел свои нюансы метиссажа: ведь еще в 60-х в лесах Ленинградской области жили норвежские кошки, а юг Урала издавна богат кошками бухарскими, но это была одна порода, это был тот самый сказочный суверен сибирских лесов! Впрочем, достаточно редкий, если говорить о чистой крови. Осторожные, педантичные иностранцы не спешили признавать настоящими сибиряками всех пушистиков, импортируемых из России, поэтому в журналах вместо породы писали — «домашний кот Советского Союза». В Норвегии тем временем запретили вывоз из страны скогаттов (норвежских лесных кошек), признав их национальным достоянием. Похожие меры, поднимающие престиж национальных пород, были приняты во многих странах. В связи с этим в международном лексиконе появился даже новый термин — «живое культурное наследие».